Неправомерная квалификация преступления

Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 272 УК, выражается в «неправомерном доступе к охраняемой законом компьютерной информации». 8 Неправомерным доступом следует считать также и доступ к информационным ресурсам сети Интернет без согласия собственника или иного законного владельца информации, если это привело к уничтожению, блокированию, модификации или копированию информации, при обязательном условии отсутствия у лица права доступа к ней.

Однако неправильно квалифицировать действия лица как неправомерный доступ к информации, если оно использует чужое сетевое имя и пароль доступа, поскольку основной массив информации в глобальной сети носит открытый характер, информация не запрещена к копированию. Таким образом, уголовно наказуемым данное деяние будет только при условии доступа к информации, охраняемой законом.

Например, нормы ст. 183 УК должны применяться, если виновный, имея умысел на собирание сведений, составляющих коммерческую тайну, при помощи незаконно полученных реквизитов доступа осуществляет копирование информации (баз данных, служебной документации и т.п.) с внутренней локальной сети коммерческой организации. При этом собирание сведений, составляющих коммерческую тайну, должно быть совершено с прямым умыслом, т.е. виновный знает, что его действия направлены на получение сведений, составляющих коммерческую тайну, что искомая информация заведомо обладает всеми признаками коммерческой тайны, и желает собрать именно такую информацию.

Пример: Органы предварительного следствия предъявили обвинение по ст. ст. 272 ч. 1, 273 ч. 1 и 183 ч. 1 УК инженеру – электронщику завода «Электроприбор» К., в служебные обязанности которого входила настройка серверов, подключение рабочих станций к локальной сети и регистрация пользователей.

Согласно материалам дела, К. совершил неправомерный доступ к компьютерной информации, не имея соответствующего разрешения для работы с ней, посредством служебной ЭВМ, получив доступ к файловым системам в локальной сети, осуществил несанкционированное копирование на ЭВМ файлов, содержащих информацию об именах пользователей и паролях локальной сети завода.

К. имел право использовать только сетевые ресурсы, предоставленные ему для выполнения служебных обязанностей. Доступ же к базам данных отдела кадров, экономического отдела был ограничен четко определенным кругом лиц, к которому К. не относился, т.е. доступа на законных основаниях к указанной информации не имел.

Приговором суда К. был призван виновным по ст. ст. 272 ч. 1 и 273 ч. 1 УК. Суд счел ст. 183 ч. 1 вмененной излишне, исключил ее из обвинения и оправдал по ней за отсутствием в действиях состава преступления, поскольку умысел К. на сбор информации, составляющей коммерческую тайну, в ходе судебного следствия подтверждения не нашел.

Неправомерный доступ к компьютерной информации должен вменяться в вину наряду с теми преступлениями, ради совершения которых такой доступ осуществляется. Поэтому, если лицо осуществляет неправомерный доступ к информации, а также собирание информации с целью ее последующего разглашения либо незаконного использования, его действия квалифицируются по совокупности ст. ст. 272 и 183 ч. 1 УК. В этой связи представляется целесообразным дополнить ст. 183, расширив перечень способов совершения данного преступления.

Квалифицировать содеянное по совокупности ст. ст. 272 и 165 УК необходимо, если лицо путем обмана, имея умысел на причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу информации, совершило неправомерный доступ к охраняемой законом информации. 9 Например, в целях безвозмездного использования, под чужими реквизитами осуществляет несанкционированные подключения к сети Интернет, достоверно зная, что пользование ресурсами и услугами информационной сети платное.

Стоимость работы автоматически относится на счет легального пользователя, которому блокируется доступ к компьютерной информации, содержащейся в сети, так как работу в сети в одно и то же время с одними и теми же реквизитами может осуществлять лишь один пользователь. Кроме того, искажается информация в базе учетно-статистических данных абонентов (информация о времени начала и продолжительности работы), т.е. причиняется материальный ущерб.

Если же виновный для того, чтобы осуществить неправомерный доступ, использует специальные программы, позволяющие копировать из сети Интернет файлы, содержащие пароли и логины законных пользователей, получая при этом реквизиты доступа в сеть, то содеянное следует квалифицировать также и по соответствующей части ст. 273 УК, предусматривающей уголовную ответственность за использование вредоносных программ для ЭВМ.

Однако, как показывает анализ судебной практики, существует несколько подходов к квалификации рассматриваемых деяний. Так, действия виновного, использующего вредоносную программу для «взлома» паролей доступа в сеть Интернет, а затем совершающего неправомерные выходы в сеть, судами квалифицируются по-разному. Чаще всего – по совокупности ст. ст. 272 и 165 УК (80% приговоров); в 20% случаев, кроме указанных преступлений, виновные осуждены еще по соответствующим частям ст. 273 и 183.

Действия лица, которое неправомерно работает в сети Интернет под незаконно полученными реквизитами, образуют идеальную совокупность преступлений в сфере компьютерной информации и преступлений против собственности, предусмотренных ст. ст. 272 и 165 УК. Однако квалификация действий виновного при незаконном доступе в сеть Интернет по ч. 1 ст. 165 УК, предусматривающей уголовную ответственность за причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения, весьма спорная. Например, в рамках одного уголовного дела одни и те же действия виновного квалифицированы судом как по ч. 1 ст. 272, так и по совокупности ст. ст. 272 ч. 1 и 165 ч. 1 УК. 10

Встречаются и уголовные дела, где суд в описательно – мотивировочной части приговора наряду с обстоятельствами неправомерного доступа устанавливает также факт причинения имущественного ущерба собственнику информации, определяет его размер, а в резолютивной части действия подсудимого квалифицирует лишь по соответствующей части ст. 272 УК, фактически исключая ст. 165 из объема предъявленного органами предварительного следствия обвинения.

Таким образом, единообразия в судебно – следственной практике при квалификации неправомерного доступа к охраняемой законом компьютерной информации не прослеживается.

studfiles.net

Об особенностях квалификации преступлений, совершаемых в сфере использования информационно-коммуникационных технологий Текст научной статьи по специальности «Государство и право. Юридические науки»

Аннотация научной статьи по государству и праву, юридическим наукам, автор научной работы — Хисамова Зарина Илдузовна

В статье на основе проведенного исследования сформулированы предложения по квалификации преступных деяний в сфере использования информационно-коммуникационных технологий . Отдельно рассмотрены проблемные вопросы квалификации фишинга и скимминга.

Похожие темы научных работ по государству и праву, юридическим наукам , автор научной работы — Хисамова Зарина Илдузовна,

On the specifics of qualification of crimes committed in the sphere of information and communication technologies

Текст научной работы на тему «Об особенностях квалификации преступлений, совершаемых в сфере использования информационно-коммуникационных технологий»

Хисамова Зарина Илдузовна

старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела Краснодарского университета МВД России (e-mail: [email protected])

Об особенностях квалификации преступлений, совершаемых в сфере использования информационно-коммуникационных технологий

В статье на основе проведенного исследования сформулированы предложения по квалификации преступных деяний в сфере использования информационно-коммуникационных технологий. Отдельно рассмотрены проблемные вопросы квалификации фишинга и скимминга.

Ключевые слова: информационно-коммуникационные технологии, преступления, хищения, мошенничество в сфере компьютерной информации, электронные средства платежа, уголовная ответственность, неправомерный оборот средств платежа.

Z.I. Khisamova, Senior Researcher of Research Department of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected]

On the specifics of qualification of crimes committed in the sphere of information and communication technologies

In the article on the base of the research proposals for the qualification of criminal acts in the field of information and communication technologies are formulated. Concern questions of phishing and skimming qualification are considered.

Key words: information and communication technologies, crimes, thefts, frauds in the sphere of computer information, electronic means of payment, criminal liability, illegal turnover of means of payments.

Проблема противодействия преступлениям, совершаемым в сфере использования информационно-коммуникационных технологий, продолжает оставаться одной из наиболее злободневных. Обращает на себя внимание непоследовательный подход законодателя к криминализации деяний, совершаемых с использованием информационно-коммуникационных технологий. Не исключением стал и Федеральный закон от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации», которым введена ответственность за квалифицированные виды мошенничества, среди которых и преступления, совершаемые с использованием информационно-коммуникационных технологий: ст. 159.3 «Мошенничество с использованием платежных карт» и ст. 159.6 «Мошенничество в сфере компьютерной информации».

Инициатором изменений выступил Верховный Суд РФ [1]. Позиция судебного органа объясняется тем, что «конкретизация в УК РФ составов мошенничества, в зависимости от сферы правоотношений, в которой они совершаются, должна была уменьшить число оши-

бок и злоупотреблений при возбуждении уголовных дел о мошенничестве, способствовать повышению качества работы по выявлению и расследованию таких преступлений» [2].

В научном мире разразилась бурная полемика по поводу целесообразности отнесения деяния, предусмотренного ст. 159.6 УК РФ, к компьютерному мошенничеству. Так, В.В. Хи-люта отмечает сомнительность наличия такого неотъемлемого признака мошенничества, как «обман»: «Компьютер, как и замок у сейфа, нельзя обмануть, поскольку технические устройства лишены психики» [3]. Возможен обман только физического лица, которое вследствие введения его в заблуждение передает добровольно свое имущество преступнику. Н.Ш. Козаев также отмечает экстраполяцию общих признаков мошенничества на рассматриваемый состав [4].

Противники указанной позиции отмечают, что обман, напротив, имеет место быть, т.к. при несанкционированном видоизменении компьютерной информации возникает искажение действительности в сознании человека, эксплуатирующего модифицированную систему, что можно отнести к обману, как к искажению истины [5].

В свою очередь, мы солидарны с мнением П.С. Яни, относящим мошенничество в сфере компьютерной информации к новому виду хищений, «когда завладение имуществом или приобретение права на имущество сопряжено с проникновением в информационную среду, в которой осуществляются различного рода информационные операции, юридическое значение и последствия которых состоят в приобретении участниками оборота имущества в виде наличных денег, безналичных денежных средств, иных имущественных прав» [6]. П.С. Яни также отмечает тот факт, что название статьи «Компьютерное мошенничество» никак не препятствует ее применению. Учитывая характер использования информационно-коммуникационных технологий в целом и электронных средств платежа в частности при совершении хищений, указанная позиция представляется приемлемой, ввиду чего считаем целесообразным квалифицировать по ст. 159.6 УК РФ все хищения в сети Интернет, совершаемые со всеми видами вмешательств в функционирование средств хранения, обработки и передачи компьютерной информации, в том числе и случаи неправомерного доступа и использования систем дистанционного банковского обслуживания, электронных кошельков и реквизитов платежных карт. Такое понимание мошенничества в сфере компьютерной информации, на наш взгляд, позволит сделать данную норму универсальной и применимой ко всем видам корыстных посягательств в 1Т-сфере.

Отсутствие системности в действиях законодателя привело к тому, что ряд составов, предусматривающих ответственность за незаконные манипуляции с использованием информационно-коммуникационных технологий, находятся в отношениях полной или частичной конкуренции.

Указанное обстоятельство вызвано тем, что перечень альтернативных действий по совершению мошенничества в сфере компьютерной информации гораздо шире перечня последствий, возможных при неправомерном доступе. Особенно остро это противоречие наблюдается при неоконченном преступлении, когда установить умысел на хищение чужого имущества достаточно сложно. Конкурируют между собой и квалифицирующие признаки указанных статей: неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, повлекший указанные в законе последствия, причинивший крупный ущерб или совершенный из корыстной заинтересованности, идентичен по содержанию мошенничеству в сфере компьютерной информации, совершенному в крупном размере. Так,

если лицо из корыстных побуждений осуществило неправомерный доступ к системе «Банк-клиент», повлекший модификацию информации о средствах на счету законного пользователя системы в пользу злоумышленника, то его действия содержат признаки хищения, т.к. имущественные права на активы, переведенные со счета законного владельца, были нарушены. Вместе с тем, был осуществлен неправомерный доступ из корыстной заинтересованности, повлекший модификацию информации и, как следствие, причинение крупного ущерба. В анализируемой ситуации имеет место коллизия уголовно-правовых норм, поскольку фактически они устанавливают ответственность за одно и то же деяние.

По нашему мнению, ст. 159.6 УК РФ является специальной по отношению к ст. 272, 273 УК РФ, поскольку неправомерный доступ к компьютерной информации из корыстной заинтересованности представляет собой действия, направленные на хищение, т.е. компьютерная информация выступает средством доступа к чужому имуществу, что охватывается объективной стороной ст. 159.6 УК РФ, ввиду чего в силу ч. 3 ст. 17 УК РФ дополнительной квалификации по ст. 272, 273 УК РФ преступных посягательств в 1Т-сфере не требуется.

Относительно ситуации, связанной с использованием подложной карты для оплаты товаров в торговых и иных организациях, хотелось бы отметить, что законодателем указанные неправомерные действия криминализованы в рамках ст. 159.3 УК РФ, однако следует подчеркнуть, что под объективную сторону рассматриваемой статьи подпадает мошенничество конкретно указанным способом — путем обмана сотрудника кредитной, торговой или иной организации в подлинности карты и ее принадлежности. То есть под уголовно-правовой запрет подпадают действия, характеризующиеся сознательным сообщением заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений работнику банка, например оператору, либо сотруднику магазина или кассиру.

Иные виды незаконных действий по использованию платежной карты под действие данной нормы не подпадают и, по нашему мнению, должны быть квалифицированы либо по ст. 158 УК РФ как тайное хищение — при использовании банкомата (в соответствии с разъяснениями, данными в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»), либо по ст. 159.6 УК РФ — при иных видах хищений и использовании различных видов информационно-коммуникационных технологий.

Правоохранительные органы также нередко сталкиваются со случаями совершения преступлений путем использования нескольких разновидностей информационно-коммуникационных технологий: возможностей сети Интернет с созданием и распространением вредоносных программ, влекущих неправомерный доступ к компьютерной информации, которая впоследствии необходима для создания поддельной (подложной) карты, используемой через систему АТМ-банкин-га либо для осуществления платежей с использованием онлайн-банкинга. Очевидно, что деяния должны быть квалифицированы по совокупности различных составов УК РФ. Если с квалификацией действий злоумышленников по использованию вредоносных программ и неправомерному доступу ситуация более или менее ясная, то вопрос, как быть с изготовлением подложной карты и использованием ее реквизитов, требует изучения.

Долгое время однозначного ответа на данный вопрос не было, кроме того, эксперты и аналитики были едины во мнении, что конструкция ст. 187 УК РФ неэффективна. И законодатель длительное время не предпринимал никаких мер в данном направлении. Однако 8 июня 2015 г. был принят Федеральный закон № 153-ФЗ «О внесении изменений в ст. 187 Уголовного кодекса РФ», вступивший в силу 19 июня 2015 г. Данным законом полностью изменены название ст. 187 УК РФ и диспозиция, в то время как санкция осталась прежней. Так, в статью включен ряд противоправных и альтернативных действий со средствами платежа, таких как приобретение, хранение, транспортировка в целях использования или сбыта, а статья получила название «Неправомерный оборот средств платежей». Вместе с тем, данная новелла уголовного закона порождает ряд вопросов правоприменительного плана, среди которых разграничение этого общественно опасного деяния с другими преступными посягательствами.

Указание в диспозиции рассматриваемой нормы на создание компьютерных программ, предназначенных для неправомерного осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств, на наш взгляд, создает конкуренцию со ст. 273 УК РФ, предметом которой, как известно, является «компьютерная программа либо иная компьютерная информация, заведомо предназначенная для несанкционированного уничтожения, блокирования, модификации, копирования компьютерной информации».

Неправомерный оборот средств платежей выражен рядом альтернативных действий: изготовление, приобретение, хранение, транспортировка в целях использования или сбы-

та, а равно сбыт средств платежей, таких как поддельные платежные карты, распоряжения о переводе денежных средств, документов или средств оплаты, электронные средства, электронные носители информации, технические устройства, компьютерные программы, предназначенные для неправомерного осуществления приема, выдачи и перевода средств.

Так, создание, распространение вредоносной компьютерной программы в целях фишин-га — действий, направленных на получение конфиденциальной информации о владельце средств платежа посредством установки на компьютер клиента вредоносного программного обеспечения либо путем перенаправления на подложный сайт, охватывается ст. 187 УК РФ, т.к. действия по созданию указанной вредоносной программы, заведомо предназначенной для копирования и модификации компьютерной информации, посягают в первую очередь на общественные отношения в сфере установленного законом порядка эмиссии, выпуска и оборота информационно-коммуникационных технологий в банковской сфере, а затем уже на отношения, складывающиеся в сфере безопасного использования электронных средств платежа, обеспечения информационной безопасности в сфере компьютерной информации. Ввиду чего представляется, что ст. 187 УК РФ выступает в качестве специальной по отношению к ст. 273 УК РФ в случаях создания, распространения или использования электронных средств, электронных носителей информации, технических устройств или компьютерных программ для неправомерного осуществления приема, выдачи, передачи денежных средств.

Обратимся к наглядному примеру. В ноябре 2015 г. в ходе совместной операции управления «К» МВД России и центра информационной безопасности ФСБ России был задержан предполагаемый главарь преступной группы, грабившей клиентов крупного российского банка с помощью Ап^о1^троянца. Было установлено, что злоумышленники действовали на территории России около полутора лет и использовали «банкер» для хищения данных, необходимых для проведения мошеннических транзакций. В целом преступникам удалось заразить более 16 тыс. мобильных устройств на базе операционной системы «Андроид». Украденная у их владельцев информация передавалась на четыре командных сервера, размещенных на территории Украины. Материалами предварительной проверки установлено, что реализацией мошеннической схемы руководил задержанный житель Ярославля. Все С&С-сер-веры банковского троянца уже обезврежены [7]. Представляется уместным квалифицировать действия указанного лица по ч. 4 ст. 159.6 УК

РФ. Вместе с тем, подозреваемый также должен быть привлечен к ответственности за действия по изготовлению, в данном случае созданию либо приобретению компьютерной программы для фишинга. Указанные действия должны быть квалифицированы по ч. 2 ст. 187 УК РФ.

Необходимо отметить, что ряд депутатов Государственной Думы предлагают внести изменения в Уголовный кодекс и предусмотреть в рамках гл. 28 отдельную норму за «фишинг» [8], что, на наш взгляд, необоснованно и лишено достаточной аргументации, поскольку указанные действия охватываются объемом диспозиции ст. 187 УК РФ.

Следует также подчеркнуть, что « скимминг» -противоправные действия по установке накладок на банкоматы для считывания пин-кода карты либо для ее удержания — также охватывается диспозицией ст. 187 УК РФ, т.к. указанные устройства представляют собой технические устройства, предназначенные для неправомерного осуществления приема, выдачи и перевода денежных средств.

В целом, приходится констатировать, что правотворческая деятельность по уголовно-правовому противодействию преступлениям в сфере использования информационно-коммуникационных технологий на сегодняшний день имеет ряд существенных недоработок, обусловленных бессистемным и хаотичным изменением законодательства в указанной сфере, что неизбежно порождает трудности и сложности при квалификации деяний по указанным нормам. Выход из сложившейся ситуации возможен только при комплексном подходе к разрешению проблем противодействия преступлениям в 1Т-сфере, к которому будут привлечены как специалисты по информационной безопасности, представители банковского сообщества, так и сотрудники правоохранительных органов. Вместе с тем, учитывая специфику рассматриваемых правоотношений, считаем необходимым разъяснение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ правил квалификации по указанным нормам и содержания использованных при конструкции уголовно-правовых норм понятий.

1. Паспорт проекта Федерального закона № 53700-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации». Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».

2. О проекте Федерального закона № 53700-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и иные законодательные акты Российской Федерации»: письмо Верховного Суда РФ от 25 мая 2012 г. № 2-ВС-2733/12. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».

3. Хилюта В. В. Уголовная ответственность за хищения с использованием компьютерной техники // Журн. рос. права. 2014. № 3. С. 111 -118.

4. Козаев Н.Ш. Современные технологии и проблемы уголовного права (анализ зарубежного и российского законодательства): / под. ред. А.В. Наумова. М, 2015.

5. Воронцова С. В. К вопросу о квалификации преступлений в сфере электронных платежей //Банковское право. 2009. № 1. C. 35-37.

6. Яни П. С. Специальные виды мошенничества // Законность. 2015. № 8. С. 35-40.

7. URL: www.threatpost.ru

8. Согласно новому законопроекту кибер-преступникам грозит до 4 лет заключения за создание фишинговых ресурсов. URL: http:// www.itsec.ru/newstext.php?news_id=106860

1.The passport of the draft Federal Law № 53700-6 «On amendments to the Criminal code of the Russian Federation and certain legislative acts of the Russian Federation». Access from the reference legal system «ConsultantPlus».

2. About draft of Federal law № 53700-6 «On amendments to the Criminal code of the Russian Federation and other legislative acts of the Russian Federation»: letter of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. May 25, 2012 № 2-VS-2733/12. Access from reference legal system «ConsultantPlus».

3. Khilyuta V. V. Criminal liability for theft with use of computer technology // Journal of Russian law. 2014. № 3. P. 111-118.

4. Kozaev N.Sh. Modern technologies and the problems of criminal law (analysis of foreign and Russian legislation) / ed. by A.V. Naumov. Moscow, 2015.

5. Vorontsova S.V On the question of qualification of crimes in the sphere of electronic payments // Banking law. 2009. № 1. P. 35-37.

cyberleninka.ru

Преднамеренное банкротство: проблемы квалификации и разграничения смежных составов преступлений Текст научной статьи по специальности «Государство и право. Юридические науки»

Аннотация научной статьи по государству и праву, юридическим наукам, автор научной работы — Ященко А.С.

Статья посвящена проблемам, связанным с делимитацией преднамеренного банкротства от смежных по субъективным и объективным элементам преступлений, в частности: неправомерных действий при банкротстве , мошенничества и фиктивного банкротства . В работе содержатся критерии для разграничения рассматриваемых составов, выработанные на основе существующей судебной практики и теоретической базы.

Похожие темы научных работ по государству и праву, юридическим наукам , автор научной работы — Ященко А.С.,

ESSENCE OF INFORMATION STRUCTURE OF THE INVESTIGATIVE SITUATION

The article analyses problems connecting with the distinction between premeditated (intentionally) bankruptcy and lawless actions in case of bankruptcy , fraud , fictitious bankruptcy . Criterion of differentiation above mentioned crimes were evaluated. It was based on court practice and theoretical basis.

Текст научной работы на тему «Преднамеренное банкротство: проблемы квалификации и разграничения смежных составов преступлений»

рактера к лицу, совершившему преступление, и направляет данное постановление вместе с уголовным делом прокурору.

Руководитель следственной группы принимает решения о: выделении уголовных дел в отдельное производство в порядке, установленном ст. 153-155 УПК РФ; прекращении уголовного дела полностью или частично; приостановлении или возобновлении производства по уголовному делу; привлечении лица в качестве обвиняемого и об объеме предъявляемого ему обвинения; направлении обвиняемого в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы, за исключением случаев, предусмотренных п. 3 ч. 2 ст. 29 УПК РФ; возбуждении перед руководителем следственного органа ходатайства о продлении срока предварительного следствия; возбуждении перед судом ходатайства об избрании меры пресечения, а также о производстве следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных ч. 2 ст.29.УПК РФ.

Руководитель и члены следственной группы вправе участвовать в следственных действиях, производимых другими следователями, лично производить следственные действия и принимать решения по уголовному делу в порядке, установленном настоящим Кодексом [9. 5].

Таким образом, положительные стороны работы следственно-оперативных групп состоят в сочетании следственных, поисковых и оперативно-розыскных действий по конкретным делам, незамедлительном использовании оперативной информации для получения документов по делу, изобличения виновных лиц и возмещении материального ущерба.

This article focuses on the organizational forms of interaction of the investigator with the bodies of inquiry in the investigation of crimes. It identifies the main organizational forms of interaction that are investigative and investigation — operative groups. The main objective of these groups is a fast and efficient investigation and disclosure of certain categories of crimes.

Keywords: investigator, crime, investigation teams, the investigation group, operative — investigative units, crime scene examination, departmental regulations.

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ).

2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (с изм. внесенными ФЗ от 05.05.2014 N 105-ФЗ, от 13.07.2015 N 142-ФЗ) // СЗ РФ от 17.06.1996. N 25.

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (с изм. внесенными ФЗ от 13.07.2015) // СЗ РФ от 24.12.2001. N 52.

4. Петелин Б.Я. Следственно-оперативные группы (вопросы организации деятельности). Учебное пособие. М.: Академия МВД СССР. 1986. С. 9.

5. Юрин В. Формы взаимодействия в расследовании // Законность. 2003. № 1. С. 39.

6. Соловьев А., Токарева М. Соотношение дознания и предварительного следствия по УПК РФ // Уголовное право. 2003. № 3. С. 97.

7. Синеокий О.В. Виды следственных и следственно-оперативных групп: сравнительный анализ/Государство и право. № 1. 1997. С. 64.

8. Бердичевский Ф.Ю. Взаимодействие органов следствия и дознания как организационная система // Советское государство и право. 1973. № 12. С. 106.

9. Есина А.С. Каким должно быть содержание отдельного поручения следователя // Российский следователь. 2002. № 2. С. 5.

Якушева Ю.В. — аспирант III курса Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, дознаватель ОД УМВД России по г. Калуге, старший лейтенант полиции, [email protected]

ПРЕДНАМЕРЕННОЕ БАНКРОТСТВО: ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ И РАЗГРАНИЧЕНИЯ СМЕЖНЫХ

Статья посвящена проблемам, связанным с делимитацией преднамеренного банкротства от смежных по субъективным и объективным элементам преступлений, в частности: неправомерных действий при банкротстве, мошенничества и фиктивного банкротства. В работе содержатся критерии для разграничения рассматриваемых составов, выработанные на основе существующей судебной практики и теоретической базы. Ключевые слова: Преднамеренное банкротство, криминальные банкротства, фиктивное банкротство, неправомерные действия при банкротстве, мошенничество, преступления в сфере экономики.

Результаты хронологического анализа статистических данных, ежегодно публикуемых Судебным Департаментом при Верховном Суде Российской Федерации (Приложение №1), наглядно демонстрируют низкий уровень востребованности нормы, устанавливающей ответственность за преднамеренное банкротство. Тем не менее, новостные ленты пестрят заголовками о возбуждённых по факту криминального банкротства делах. Так в чем же причина столь весомого расхождения досудебной и судебной статистики? Ответ прост: бланкетный характер диспозиции рассматриваемой статьи детерминирует

сложности в привлечении к уголовной ответственности, что, в свою очередь, ведет к квалификации совершенных преступных действий по смежным в объективной стороне составам. «Существующее определение преднамеренного банкротства-, по словам И.В. Арзяковой-, малопригодно в правоприменительной практике, так как не отражает сущность данного процесса, включающего в себя осуществление в том числе таких сложных процедур как определение ущерба, доказательство вины и причинно-следственной связи между действиями (бездействиями) и банкротством организации»[1].

Необходим заметить, что законодателем предпринимались попытки усовершенствования настоящей нормы Уголовного кодекса, выраженные в: во-первых, изменении формулировки, характеризующей субъект преступления, во-вторых, исключении из обязательных признаков мотива преступления (ранее обязательным элементом состава преступления являлось наличие конкретного мотива: корыстная или иная личная заинтересованность), в -третьих, изъятии из диспозиции статьи квалифицирующего признака «иные тяжкие последствия»; уточнении объективной стороны состав преступления. Однако, внесенные изменения не способствовали повышению уровня эффективности рассматриваемой статьи.

На основании вышеизложенного, представляется необходимым выделить критерии разграничения преднамеренного банкротства от смежный составов, которыми прежде всего являются: неправомерные действия при банкротстве, мошенничество и фиктивное банкротство.

В теории уголовного права отсутствует единство мнений относительно оснований «делимитации» преднамеренного банкротства от соответствующих неправомерных действий. Н.А. Лопашенко предлагает при квалификации отталкиваться от цели криминального банкротства[2], другие ученые рассматривают в качестве «отправной точки» для разграничения составов момент возникновения признаков банкротства[3]. При этом, подразумевается, что неправомерные действия лица до и после возникновения признаков банкротства подлежат самостоятельной уголовно-правовой оценке, т.е. по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 195, 196 УК РФ.

В статье, посвященной субъективным признакам криминальных банкротств, А. Ляскало[4] упоминает судебное решение, отражающее вышеуказанную точку зрения, которую он, в свою очередь, не разделяет. Так, по приговору Аксайского районного суда Ростовской области В. был осужден за совершение преступлений, предусмотренных ст. 196 и ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 195 УК РФ. Как установлено по делу, в результате неправомерных действий В., являвшегося руководителем ООО «Аксай-Интер», в отношении указанного общества арбитражным судом была введена процедура наблюдения. В процессе банкротского производства В. продолжил реализовывать преступные намерения и осуществил передачу 44 миллионов рублей, составляющих основной капитал ООО «Аксай-Интер», в уставной капитал созданного им же ООО «Кристалл-Юг»[5].

Еще одним наглядным примером применения судами положения о совокупности при квалификации преднамеренного банкротства, сопровождаемого неправомерными действиями, является приговор Базарносызганского суда Ульяновской области в отношении генерального директора ОАО «Сызганксельхозхимия», осужденного по статьям 195, 196 УК РФ. Преступления были совершены при следующих обстоятельствах: В., являющийся генеральным директором ОАО «Сызгансель-хозхимия», с целью преднамеренного банкротства последнего, создал ООО «Сызгансельхозхимия», в котором одновременно являлся учредителем и генеральным директором. Затем, совершил без согласия акционеров общества незаконное отчуждение ликвидного имущества на общую сумму 6 932 908 рублей, которое впоследствии использовалось для осуществления предпринимательской деятельности ООО «Сызгансельхозхимия». Преступные действия В, продолжавшиеся вплоть до признания ОАО «Сызгансельхозхимия» банкротом, привели к причинению крупного ущерба кредиторам. [6]

Квалификация деяний по реальной совокупности преступлений, предусмотренных статями 195 и 196 УК РФ, в обоих случаях представляется нам обоснованной, поскольку объективная сторона преднамеренного банкротства исполняется при создании признаков несостоятельности и причинении тем самым крупного ущерба, это, в свою очередь, означает, что неправомерные действия, осуществляемые в состоянии банкротства, надлежит рассматривать как состав иного преступления. Аргументом в пользу избранной нами точки зрения является утверждение о том, что «статьи 195 и 196 УК РФ нацелены на охрану разных общественных отношений: если объектом неправомерных действий при банкротстве являются общественные отношения, регулирующие установленный порядок банкротства несостоятельных субъектов предпринимательской деятельности, то объект преднамеренного банкротства иной- общественные отношения, регулирующие установленный порядок хозяйственной деятельности в части недопущения преднамеренного разорения субъектов такой деятельности и причинении ущерба иным лицам вследствие этого»[7].

Сравнивая преднамеренное банкротство с мошенничеством необходимо оговориться о том, что в доктрине существует множество мнений относительно соотношения данных составов. Так, А.С. Горелик, И.В. Шишко, Г.В. Хлупина признают мошенничество одним из способов преднамеренного банкротства и указывают, что данные преступления соотносятся между собой как часть и целое.[8] JI.B. Григорьева считает, что умышленное банкротство является специальной формой хищения в виде мошенничества. [9]

Мы, в свою очередь, не разделяем приведенную точку зрения, поскольку в ней не учтены существенные различия рассматриваемых составов.

Прежде всего, признание преднамеренного банкротства частью мошенничества как целого невозможно по причине отсутствия в структуре состава статьи 196 УК РФ указания на обманный способ совершения преступления, что является обязательным элементом состава статьи 159 УК РФ.

Разновидностью мошенничества преднамеренное банкротство не является по причине отсутствия тождества в объекте анализируемых преступлений, поскольку составы закреплены соответственно в главах 22 «Преступления в сфере экономики» и 21 «Преступления в сфере собственности». Как полагает Д.Г. Краснов, «предметом мошенничества является чужое имущество либо право на имущество, а предметом преднамеренного банкротства признается имущество либо имущественное право, принадлежащее не другому лицу, а самому должнику на каком-либо праве (пользования, владения, распоряжения)»[10].

Д.С. Токарев в своем диссертационном исследовании , на основании систематизации существующей судебной практики и теоретической базы, выделил следующие существенные различия между рассматриваемыми составами:

1) способ совершения преступления — обман или злоупотребление доверием при мошенничестве, в составе преднамеренного банкротства способ как признак объективной стороны не является обязательным;

2) для мошенничества характерна корыстная цель, при совершении преднамеренного банкротства цель (в том числе и корыстная) не является конституирующим признаком состава преступления;

3) субъект мошенничества — вменяемое физическое лицо, достигшее возраста 16 лет; субъектом преднамеренного банкротства выступает специальный субъект — руководитель или учредитель (участник) юридического лица либо индивидуальный предприниматель.[11]

На основании вышеизложенного, представляется верным вывод о диаметральной противоположности составов, предусматривающих ответственность за преднамеренное банкротство и мошенничество. Однако, справедливо утверждать, что в случаях, когда обман выражается в преднамеренном или фиктивном банкротстве, и субъект преступления не является специальным, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений.

Приведем пример из судебной практики. Так, гражданин Е., используя свои служебные полномочия, предоставленные ему доверителем — обществом-должником, и злоупотребляя его доверием, заключил заведомо невыгодный договор купли-продажи. Согласно материалам дела, на основании договора должник приобрел у другой организации в лице гражданина З. (состоявшего в преступном сговоре с гражданином Е) линии MIC -120,MIC-240, которые ранее были приобретены предприимчивым коммерсантом за 540 000 (включая НДС) в размере 20%. В то же время, стоимость данного имущества по договору с должником была определена в сумме 23 470 000 рублей, включая НДС. При этом, Е. и З., а также иным членам организованной группы, было заведомо известно, что имущество, являющееся предметом вышеуказанного договора, неликвидно, непригодно для использования в деятельности общества-должника, а также не может быть введено в эксплуатацию по причине его физического износа. Данные действия привели к несостоятельности общества и причинению особо крупного ущерба на всю сумму сделки, т.е. на 23 470 000 рублей. На данном основании члены организованной группы были привлечены к ответственности по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 4 ст 159 и 196 УК РФ.[12]

Наименее разработанным аспектом рассматриваемой темы является «делимитация» составов фиктивного и преднамеренного банкротства. На основании анализа существующей литературы, нами было выделено несколько основополагающих критериев для разграничения настоящих составов: во-первых, объективная сторона деяний.

Так, фиктивное банкротство, в отличие от преднамеренного, представляет собой публичное объявление о несостоятельности, которая в действительности отсутствует. Стоит отметить, что термин «публичное объявление о несостоятельности» не содержится в банкротском законодательстве, и определяется большинством автором (С.И. Иванова, Д.В. Гончаров, В.Н. Кудрявцева, П.С. Яни) как подача в арбитражный суд должником заявления о признании себя банкротом. Как справедливо отмечает С.И. Иванова, опубликование сведений о несостоятельности в ином источнике средств массовой информации кроме газеты «Коммерсант», не может повлечь ответственность за фиктивное банкротство, но в таком случае можно говорить о мошенничестве.[13]

Объективная же сторона преднамеренного банкротства выражается в совершении действий (бездействия), приведших к неспособности лица удовлетворить денежные требования кредиторов или уплатить обязательные платежи. Способы совершения данного преступления различны: заключение сделок на заранее невыгодных для должника условиях, отчуждение имущества должника, не сопровождающееся эквивалентным денежным возмещение. Таким образом, объективная сторона рассматриваемых криминальных банкротств выражается в совершении принципиально различных действий.

Во-вторых, отграничение возможно и по элементам субъективной стороны рассматриваемых преступлений. Целью фиктивного банкротства, по мнению Ю.В. Грачевой, является получение отсрочки или рассрочки, скидки или прощения долгов[14], а преднамеренное банкротство, в свою очередь, совершается с целью ухода от уплаты кредиторской задолженности или обязательных платежей, посредством искусственного накапливания задолженности. Ю.В. Морозова придерживается схожей точки зрения и полагает, что «отличия необходимо искать прежде всего учитывая цели преступных деяний, и, соответственно, направленности умысла субъектов»[15].

В заключении хотелось бы отметить, что несмотря на внешнее сходство преднамеренного банкротства с мошенничеством, фиктивным банкротством, а также неправомерными действиями при банкротстве, разграничение вышеупомянутых составов возможно и необходимо проводить по признакам объективной и субъективной стороны преступлений.

The article analyses problems connecting with the distinction between premeditated (intentionally) bankruptcy and lawless actions in case of bankruptcy, fraud, fictitious bankruptcy. Criterion of differentiation above mentioned crimes were evaluated. It was based on court practice and theoretical basis. Keywords: Premeditated bankruptcy, criminal bankruptcy, fictitious bankruptcy, lawless actions in case of bankruptcy, fraud, economic crime.

Число зарегистрированных преступлений, предусмотренных статьей 196 УК РФ, и число осужденных по составу

«преднамеренное банкротство» в период с 2009 по 2013 год.

* Таблица составлена на основании статистических данных, публикуемых Министерством Внутренних Дел Российской Федерации и Судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации.

п. а Выявлено преступлений (в отчетный период) В том числе Привлечено к уголовной ответственности

Совершенных в крупном или особо крупном размерах, либо причинивших крупный ущерб

Всего +, — в % Всего +, — в %

2009 548 -14,1 543 -14,6 28

2010 665 24,3 657 24,0 30

2011 529 -24,5 529 -23,8 31

2012 474 -10,4 474 -10,4 26

2013 426 -10,1 426 -10,1 26

2014 313 -26,8 311 -27,0 20

1. Арзякова И.В. Несовершенство понятия «преднамеренное банкротство» в правоприменительной практике как одна из проблем антикризисного управления // Сборник материалов всероссийской научно-практической конференции Центра инновационного развития «Научная мысль». 2011. С. 9.

2. Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономики: Авторский комментарий уголовному закону (разд. VIII УК РФ). М., 2006. С. 97.

3. Векленко С., Журавлев Е., Нормы об ответственности за банкротство: новая редакция — новые проблемы // Уголовное право. 2006. № 5. С. 23.

4. Ляскало А.Н. К вопросу о субъективных признаках криминальных банкротств (ст. ст. 195 — 197 УК РФ) // Уголовное право. 2012. № 6. С. 42.

5. Ляскало А.Н. К вопросу о субъективных признаках криминальных банкротств (ст. ст. 195 — 197 УК РФ) // Уголовное право. 2012. № 6. С. 42.

6. Архив Базарносызганского районного суда Ульяновской области за 2007 г., архивное дело № 4-34/2007.

7. Яни П.С. Сложности квалификации преступлений, связанных с банкротством [Электронный ресурс].- Режим доступа: //htlp://www.vsra.org/library/Сложности%20квалификации%20преступлений,%20связанн^Iх%20с%20банкротством%20_П.С.pdf , свободный (25.10.2015).

8. Горелик А.С., Шишко И.В., Хлупина Г.В. Преступления в сфере экономической деятельности и интересов службы в коммерческих и иных организациях. Красноярск, 1998. С. 136.

9. Григорьева Л.В. Уголовная ответственность за мошенничество: дисс. . канд. юрид. наук. Саратов, 1996. С. 177.

10. Краснов Д.Г. Государственная политика противодействия криминальному банкротству: дисс. . канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006. С. 146.

11. Токарев Д.С. Уголовная ответственность за преднамеренное банкротство: дисс. . канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2009. С. 59.

12. Постановление о привлечении в качестве обвиняемого по уголовному делу № 196418, находившемуся в производстве главного следственного управления при ГУВД Свердловской области в 2005-2006 гг. // Токарев Д.С. Уголовная ответственность за преднамеренное банкротство: дисс. . канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2009. С. 59.

13. Иванова С.И. Уголовно-правовая характеристика преступлений, связанных с процедурой банкротства. Тюмень, 2013. С. 32.

14. Комментарии к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейные) (4-е издание / под ред. Г.А. Есакова). М., 2012. С. 128.

15. Морозова Ю.В. Квалификация преступлений, предусмотренных статьями 195-197 УК РФ // Криминалист. 2014. №2. С. 27.