Жизнь как объект преступления это

Классификация объектов преступления Текст научной статьи по специальности «Государство и право. Юридические науки»

Аннотация научной статьи по государству и праву, юридическим наукам, автор научной работы — Улезько Сергей Иванович

В статье рассматриваются уголовно-правовые проблемы классификации объекта преступления по вертикали и по горизонтали. Анализируются различные точки зрения по этому вопросу. Предложена авторская позиция, касающаяся этой проблемы.

Похожие темы научных работ по государству и праву, юридическим наукам , автор научной работы — Улезько Сергей Иванович,

The criminal and legal problems of object`s classification of crime have been examined entirely in this article. The various points of view on this matter are analyzed. The author’s position concerning this problem is offered.

Текст научной работы на тему «Классификация объектов преступления»

Улезько Сергей Иванович

доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры криминологии Краснодарского университета МВД России (тел.: +79198998884)____________________

Классификация объектов преступления

Ключевые слова: классификация, объект преступления, общий, интегрированный, родовой, видовой, непосредственный, основной, дополнительный, факультативный объекты.

S.I. Ulezko, Doctor of Law, Professor, Professor of a Chair of Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +79198998884.

dassification of objects of crime

The criminal and legal problems of object’s classification of crime have been examined entirely in this article. The various points of view on this matter are analyzed. The author’s position concerning this problem is offered.

Key words: classification, object of crime, general, integrated, patrimonial, specific, direct, main, additional, facultative objects.

Статья 2 УК РФ, определяя задачи Уголовного кодекса, по существу содержит перечень наиболее значимых объектов преступления. Это права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок, общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. Подробный перечень охраняемых объектов дан в Особенной части УК РФ: в разд. У11-Х11, гл. 16-34, ст. 105-360.

Все это говорит о неоднородности общественных отношений, взятых под охрану уголовным законом. С целью установления обоснованной кодификации и квалификации содеянного в науке уголовного права принято классифицировать объект по вертикали и по горизонтали.

До принятия современного УК РФ традиционной считалась классификация объектов по вертикали на общий, родовой и непосредственный. Такую классификацию в 1938 г. в учебнике советского уголовного права издательства ВИЮН предложил В.Д. Меньшагин [1, с. 289]. Правда, в учении об объекте преступления существует еще одна точка зрения на первенство в открытии трехступенчатой классификации. Так, М.А. Гельфер в 1959 г. утверждал, что «такая классификация в советской уголовно-правовой литературе была впервые установлена профессором А.А. Пионтковским в его разделе учебника по общей части советского уголовного права 1939 г., и с тех пор прочно вошла в нашу уголовно-правовую литературу» [2, с. 44].

Трехчленная классификация связывалась с делением всех явлений и связей объективного мира с учетом философских категорий единичного, особенного и общего. Указанный категориальный ряд в философии имел несколько другой смысл, чем тот, который понимался наукой уголовного права. В философии не единичное входит в особенное и общее, а общее и особенное признаются частью единичного. В науке уголовного права фактически использовался другой категориальный ряд: элемент, подсистема, система. Применялся скорее не философский, а логический подход к построению системы, смысл ее состоял в построении иерархической структуры, где различные уровни отличались друг от друга лишь по объему присущих понятию признаков, свойств. Появление в системе Особенной части УК новой структуры (а именно раздела, объединяющего порой несколько глав) не позволяет применить традиционную трехступенчатую классификацию объектов на виды. В настоящее время УК РФ поделен на разделы, главы и статьи. Четырехзвенная легальная структура УК РФ подтвердила тенденцию к развитию логического подхода формирования легальных видов объекта. При анализе системы объектов учитывается прежде всего степень схожести и самостоятельности признаков объекта относительно друг друга, когда нижестоящий объект является составной частью вышестоящего.

Существующая легальная система деления объектов по вертикали является лишь логическим продолжением ранее действовавшей, поэтому категории общего, родового и непо-

средственного объекта не претерпели особых изменений, остались традиционными.

Следует обратить внимание, что четырехзвенная структура объекта установлена уголовным законом и является легальной. Теоретическая, научная классификация объекта по вертикали всегда предполагала наличие видового объекта, который представляет собой систему однородных, максимально сходных общественных отношений, охраняемых уголовным законом и расположенных в рамках родового объекта. Например, в преступлениях в сфере экономической деятельности именно видовой объект группирует такие преступления, как налоговые, таможенные и др. Видовой объект является как бы научной лабораторией, где группируются различные однородные объекты преступления, которые потом востребуются законотворческой практикой и проявляют себя уже родовым объектом. Например, в УК РФ группа экологических преступлений из сферы теоретической классификации переместилась в легальную. Законодатель, основываясь именно на теоретических разработках видового объекта экологических преступлений, ранее расположенных в гл. «Хозяйственные преступления», в УК РФ официально выделил гл. 26 «Экологические преступления». Сегодня теоретическая структура объекта по вертикали является пятизвенной, в нее входят общий, интегрированный, родовой, видовой и непосредственный объекты.

Таким образом, с учетом деления УК РФ на разделы, главы, статьи можно дать следующую классификацию объектов преступления по вертикали.

Общий объект преступления — это установленная законодателем система всех общественных отношений, охраняемых уголовным законом от преступных посягательств, помещенных в УК РФ, которым преступлением причиняется или может быть причинен ущерб. Содержание понятия общего объекта будет абстрактнее, беднее по сравнению с понятиями других видов объектов преступления, потому что понятие общего объекта находится на самом высоком уровне обобщения и абстрагирования. Тем не менее, нельзя утверждать, что данная категория является абстрактной и не отражает социальных реалий. Служебная функция общего объекта охватывает два относительно самостоятельных момента. Первый заключается в том, что все отношения, выступающие родовыми, видовыми и непосредственными объектами, объединяются в единую систему, в которой они находятся в диалектической взаимосвязи и взаимозависимости между собой; второй состоит в том, что главным свойством общественных отношений является их принадлежность к числу важнейших на данном этапе развития общества» [3, с. 85].

Интегрированный объект (который, если можно так сказать, получил «законодательную прописку» в связи с принятием УК РФ 1996 г.) представляет собой систему близких (но не всегда однородных) и взаимосвязанных общественных отношений, которым причиняется или может быть причинен вред преступлением. Этот объект отражается в разделах УК РФ.

Интегрировать — значит объединить в одну систему отдельные, даже неоднородные, но взаимосвязанные элементы системы. Интеграция в переводе с латинского означает «полный», «цельный», т.е. объединение в целое, в единство каких-либо элементов. В теории систем интеграция означает состояние взаимосвязи отдельных компонентов системы.

Само название «интегрированный объект» указывает на возможное объединение взаимосвязанных, даже неоднородных элементов в единую систему. Законодатель, формируя систему общественных отношений в разд. VIII «Преступления в сфере экономики», поместил сюда не только однородные экономические отношения, отраженные в гл. 21 «Преступления против собственности» и гл. 22 «Преступления в сфере экономической деятельности», но взаимосвязанные с ними общественные отношения, обеспечивающие порядок управления в негосударственной сфере (гл. 23 «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях»).

Родовой объект — это совокупность однородных и взаимосвязанных между собой общественных отношений, взятых под охрану специально предусмотренной группой норм уголовного закона, помещенных в главе УК РФ.

Видовой объект — совокупность максимально сходных общественных отношений, взятых под охрану отдельной группой уголовноправовых норм в рамках одной и той же главы УК РФ. Видовой объект не предусмотрен структурой УК, он положен в основу научной систематизации преступлений внутри отдельной главы Особенной части УК РФ. Так, преступления, предусмотренные гл. 16 УК РФ, можно подразделить на две группы: 1) посягающие на жизнь человека; 2) посягающие на здоровье человека.

Непосредственным объектом признаются общественные отношения, охраняемые уголовным законом, отраженные в статьях Особенной части УК РФ.

Именно классификация объекта преступления по вертикали позволяет законодателю определить структуру Особенной части УК РФ, способствует точной квалификации содеянного.

Поскольку в действительности человек, совершая преступление, предусмотренное одной статьей УК, посягает сразу на несколько объектов охраны, в науке уголовного права существует

традиционная классификация объекта преступления по горизонтали на основной, дополнительный и факультативный.

Классификация объектов преступления по горизонтали традиционно проводится на уровне непосредственного объекта с выделением трех видов объектов (основной непосредственный, дополнительный непосредственный и факультативный непосредственный объекты). Именно она позволяет определить место соответствующей уголовноправовой нормы в системе уголовного законодательства и отграничить единичное многообъектное преступление от совокупности преступлений, индивидуализировать и дифференцировать уголовную ответственность и наказание. Нужно отметить, что по поводу целесообразности и возможности выделения указанных видов объектов высказываются различные мнения. Так, например, разными авторами предлагались различные наименования таких объектов (главный, генеральный, первостепенный, второстепенный и др.).

Как правило, в теории объекта преступления серьезных противоречий по поводу двух объектов (основного и дополнительного непосредственных объектов) не возникает, если не считать позицию, например, П.В. Замосковцева, который в целом не признает деление объектов преступления «по горизонтали». Соглашаясь в принципе с концепцией существования двуобъектных преступлений, П.В. Замосков-цев, тем не менее, считает, «что во всех случаях, когда преступление одновременно посягает на несколько разнородных интересов, лежащих в сфере различных родовых объектов, более правильно говорить о суммарном непосредственном объекте того или иного общественно опасного деяния. т.е. о суммарном объекте уголовно-правовой охраны» [4, с. 19].

Основным непосредственным объектом преступления является то общественное отношение, изменение которого составляет социальную сущность данного преступления и в целях охраны которого издана уголовноправовая норма. Основной объект относится к той же сфере общественных отношений, что и родовой объект преступления, поэтому они совпадают ним по содержанию.

Законодатель, принимая уголовный закон, прежде всего стремится поставить под охрану основной непосредственный объект преступления. То есть это такой объект, ради которого собственно и создается данная уголовноправовая норма. Дополнительным же непосредственным объектом преступления являются только те общественные отношения, которым всегда причиняется или создается угроза причинения вреда, и быть таковым объектом

могут лишь отношения, опять-таки поставленные под охрану самим законодателем [5, с. 4]. Применительно к задачам уголовно-правовой охраны дополнительный непосредственный объект всегда дополняет основной объект, «примыкает» к нему, придает большую социальную значимость (ценность) общественным отношениям, защищаемым нормой УК, и поэтому всегда свидетельствует о большей общественной опасности [6, с. 101].

Разграничить указанные виды объектов возможно, только лишь ориентируясь на содержание вины (т.е. на отрицательное отношение лица к тем или иным интересам общества) [7, с. 84]. Дополнительный объект лежит, как правило, в плоскости иного родового объекта, чем основной, и при создании данной нормы имелся в виду законодателем не в первую очередь, а ставился под защиту уголовного закона лишь попутно с основным объектом. Социальная оценка основного отношения на конкретном историческом промежутке времени может меняться. Так, ст. 238 УК РФ «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности» помещена в гл. «Преступления против здоровья населения. », значит, и основной объект сейчас лежит в этой плоскости, а ранее почти аналогичная статья содержалась в гл. «Хозяйственные преступления», и основной объект лежал именно в этой плоскости, т.е. комплекс общественных отношений, поставленных под охрану уголовно-правовой нормой, не изменился — изменился лишь акцент государственной охраны.

Большую дискуссию вызывает категория факультативного непосредственного объекта. В самом названии данной категории проявляются видимые противоречия: слово «факультативный» употребляется традиционно в смысле «дополнительный». Поэтому выделение, наряду с дополнительным непосредственным объектом, факультативного непосредственного объекта несет с собой элемент тавтологии. С целью избежать такой тавтологии предлагается следующая квалификация объектов преступления по горизонтали: обязательный, альтернативный и факультативный (дополнительный) [8, с. 27]. На наш взгляд, нет необходимости изменять устоявшиеся научные фикции, тем более что они представлены разными формами, т.е. называются по-разному. В.Е. Мельников, А.И. Чучаев справедливо считают, что факультативный непосредственный объект не предусматривается в рамках конкретного состава преступления. «Так, например, систематическая клевета может привести к тому, что потерпевший совершит покушение на самоубийство. В рамках ст. 129 УК России,

Читайте так же: Петров в воры в законе актеры

предусматривающей ответственность за клевету, не предусмотрено непосредственное причинение вреда другому объекту. Следовательно, жизнь как объект посягательства при покушении на самоубийство в данном случае является факультативным непосредственным объектом» [9, с. 83-84].

Некоторые считают, что само выделение факультативного непосредственного объекта в качестве самостоятельного объекта наряду с дополнительным непосредственным является методологически неоправданным, и считают факультативный объект вариантом дополнительного объекта [10, с. 121; 11, с. 150; 7, с. 85; 12, с. 114].

Под факультативным объектом принято понимать такие общественные отношения, которые при совершении данного преступления довольно часто, хотя и не обязательно, ставятся под угрозу причинения вреда, его нарушение является более или менее типичным для этого вида преступного поведения, а его наличие не влияет на квалификацию состава

1. Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 1. Л., 1968.

2. Гельфер М.А. Некоторые вопросы общего учения об объекте преступления в советском уголовном праве // Учен. зап. ВЮЗИ. Вып. 7. М, 1959.

3. Чучаев А. И. Объект преступления // Уголовное право России. Общая часть / под ред. А.И. Рарога. М., 2007.

4. Галактионов Е.А. Уголовное право Российской Федерации: учеб. СПб., 1996.

5. Замосковцев П. В. О многообъектности преступных посягательств // Проблемы борьбы с преступностью. Омск, 1978.

6. Таций В.Я. Объект и предмет преступления в советском уголовном праве. Харьков, 1988.

7. Сташис В.В., Панов Н.И. Непосредственный объект и его значение для квалификации преступлений // Проблемы правоведения. Киев, 1989.

8. Антипов В. И. Установление основного объекта в составах многообъектных преступлений // Проблемы дальнейшего укрепления социалистической законности в деятельности ОВД: межвуз. сб. науч. тр. Киев, 1986.

9. Гаухман А.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М., 2001.

10. Уголовное право. Общая часть: Учеб. М., 1996.

11. Михлин А.С. Рецензия на книгу Коржан-ского Н.И. Объект и предмет уголовноправовой охраны. М., 1980 // Советское государство и право. 1983. № 3.

преступления. Основное отличие факультативных объектов от основных и дополнительных объектов заключается в том, что факультативные объекты необязательны, они не являются необходимым признаком состава преступления. Эти объекты могут быть, но могут и отсутствовать при совершении конкретного преступления» [13, с. 215]. Очевидно, что причинение вреда, кроме основного объекта, еще и факультативному значительно повышает общественную опасность деяния. Это обстоятельство должно учитываться судом при назначении вида и размера наказания.

Подведя итог вышесказанному, можно определить легальную четырехзвенную классификацию объекта по вертикали (общий, интегрированный, родовой, непосредственный объекты преступления), пятизвенную научную классификацию (общий, интегрированный, родовой, видовой, непосредственный), и трехзвенную классификацию по горизонтали (основной, дополнительный и факультативный объекты).

1. Course of the Soviet criminal law. General part. Vol. 1. L., 1968.

2. Gelfer M.A. Some questions of the general doctrine of object of a crime in the Soviet criminal law// Sci. records of AULCI. Iss. 7. M., 1959.

3. Chuchayev A.I. Object of a crime // Criminal law of Russia. General part / ed. by A.I. Rarog. M., 2007.

4. Galaktionov E.A. Criminal law of the Russian Federation: textbook. SPb., 1996.

5. Zamoskovtsev P. V. About criminal encroachments having many objects // Problems of crime prevention. Omsk, 1978.

6. Tatsy V.Y. Object and a crime subject in the Soviet criminal law. Kharkov, 1988.

7. Stashis V.V., Panov N.I. Object and its value for qualification of crimes // Jurisprudence problems. Kiev, 1989.

8. Antipov V.I. Establishment of the main object in structures of multi-object crimes // Problems of further strengthening of socialist legality in activity of Department of Internal Affairs: interhigher education institution coll. of sci. works. Kiev, 1986.

9. Gaukhman A.D. Qualification of crimes: law, theory, practice. M., 2001.

10. Criminal law. General part: textbook. M., 1996.

11. Mikhlin A. S. Review on book of Kor-zhansky N.I. Object and a criminal legal protection subject. M., 1980 // Soviet state and right. 1983. № 3.

12. Burlacov V.N., Milyukov S.F. Shestakov D.A. Review of book of V. Y. Tatsy V. Y. Object and a crime subject in the Soviet criminal law. Kharkov, 1988// LSU Bull.. Ser. 6. 3d ed. 1990. № 20.

12. Бурлаков В.Н., Милюков С.Ф., Шестаков Д. А. Рец. на кн. В.Я. Тация Объект и предмет преступления в советском уголовном праве. Харьков, 1988 // Вестн. ЛГУ. Сер. 6. Вып. 3. 1990. № 20.

13. Фролов Е.А. Спорные вопросы общего учения об объекте преступления // Ученые труды Свердловского юрид. ин-та. Вып. 10. Свердловск, 1969.

cyberleninka.ru

ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Энциклопедия юриста . 2005 .

Смотреть что такое «ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ» в других словарях:

ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — один из четырех элементов состава преступления; конкретные, охраняемые уголовным законом общественные отношения, на которые посягает виновный … Юридический словарь

Объект преступления — см. Состав преступления … Энциклопедия права

ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — один из четырех элементов состава преступления, представляющий собой конкретные охраняемые уголовным законом общественные отношения, на которые посягает виновный … Юридическая энциклопедия

Объект преступления — У этого термина существуют и другие значения, см. Объект. Объект преступления уголовно правовая категория, которая используется для обозначения общественных институтов, которым причиняется ущерб вследствие совершения преступления. Чаще всего в… … Википедия

ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — обязательный признак состава преступления, во многом отражающий общественную опасность определенного вида преступления. О. п. это такие охраняемые уголовным законом, общественные отношения, которым при совершении конкретного преступления… … Словарь-справочник уголовного права

Объект преступления — один из объективных признаков состава преступления, который представляет собой общественные отношения, охраняемые уголовным законом от преступных посягательств. Такое определение объекта преступления в советском уголовном праве было традиционным … Словарь основных уголовно-процессуальных понятий и терминов

ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — – охраняемое советским социалистическим уголовным законодательством общественное отношение, на которое направлено преступное посягательство. О. п. – один из признаков состава преступления (см.). Каждое преступление, начиная от самого тяжкого и… … Советский юридический словарь

объект преступления — один из четырех элементов состава преступления; конкретные, охраняемые уголовным законом общественные отношения, на которые посягает виновный. * * * см. Состав преступления … Большой юридический словарь

Объект преступления — один из элементов состава преступления, представляющий собой конкретное благо, интерес, на которые посягает виновный. Ценность о. в значительной мере определяет общественную опасность преступления. УК РФ призван защищать от преступлений следующие … Большой юридический словарь

ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — один из четырех элементов состава преступления, представляющий собой конкретные охраняемые уголовным законом общественные отношения, на которые посягает виновный … Энциклопедический словарь экономики и права

dic.academic.ru

Жизнь человека как объект преступления: система Особенной части Уголовного кодекса РФ и квалификация деяний (Винокуров В.Н.)

Дата размещения статьи: 06.04.2017

Общепризнанным в теории уголовного права является положение о признании объектом преступления общественных отношений, основным структурным элементом которых выступает субъект — человек. При этом возникает вопрос о том, что следует признавать непосредственным объектом при посягательстве на жизнь. В теории советского уголовного права отмечалось, что субъекты являются обязательной частью отношений и их субстратом, и поэтому противопоставлять общественные отношения и их субъектов нельзя [15, с. 76; 22, с. 50]. В постсоветский период объектом преступления было предложено считать человека [21, с. 147; 23, с. 45 — 63]. Обе позиции логически обоснованны, однако теория объекта преступления должна быть универсальной и иметь практическое значение. Отнесение к объекту преступления человека не позволяет объяснить, почему причинение ему смерти по неосторожности в одних случаях квалифицируется по ст. 109 Уголовного кодекса РФ, а в других — по ст. 143 или 264 УК РФ. Объяснить это можно, если объектом преступления признать отношения, складывающиеся по поводу безопасных условий труда (ст. 143 УК РФ), в сфере безопасности дорожного движения (ст. 264 УК РФ), неприкосновенность которых в конечном счете обеспечивает неприкосновенность человека.

Учитывая, что жизнь человека охраняется до его рождения и без человека нет общественных отношений, объектом уголовно-правовой охраны следует признавать не личность и общественные отношения, а человека в системе общественных отношений, так как уголовный закон охраняет не только личность, но и жизнь, здоровье новорожденных, еще не являющихся личностью, а также лиц, страдающих слабоумием, которые никогда ею не станут. Поэтому раздел VII «Преступления против личности» УК РФ следует переименовать в «Преступления против человека». Это позволит обосновать правомерность причинения смерти в состоянии необходимой обороны, поскольку посягающий выходит за пределы охраняемых общественных отношений, а также преступность причинения смерти и вреда здоровью по просьбе самого потерпевшего и умышленного причинения смерти осужденному к смертной казни родственниками потерпевшего от преступления, поскольку осужденный находится в системе отношений, охраняемых государством [38, с. 164 — 165].

Таким образом, жизнь человека выступает необходимым условием существования общественных отношений и должна охраняться уголовным правом в первую очередь. В то же время в Особенной части УК РФ есть группа норм, предусматривающих наказание за непосредственное воздействие на жизнь, здоровье, честь и достоинство человека, которые расположены в других главах (ст. 277, 295, 296, 317 — 319, 321 УК РФ), где указанные ценности выступают дополнительным объектом преступления, а основным — конституционный строй, интересы правосудия, порядок управления. Другую группу составляют преступления, посягающие на комплексные отношения (в сфере общественной безопасности, здоровья населения), причиняющие вред человеку опосредованно, когда жизнь и здоровье выступают дополнительным объектом.

Признавая несовпадение таких ценностей, охраняемых уголовным законом, как жизнь человека и порядок управления, сторонники наличия ст. 317 УК РФ как специальной нормы по отношению к норме, закрепленной п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, где основным непосредственным объектом признается не жизнь сотрудника правоохранительного органа, а порядок управления, обосновывают его наличие переносом момента окончания на стадию покушения на убийство и ужесточением санкции, предусмотренной ст. 317 УК РФ (от 12 до 20 лет лишения свободы), против санкции, установленной ч. 2 ст. 105 УК РФ (от 8 до 20 лет лишения свободы), усилением охраны жизни человека.

В литературе предложено считать, что виновный в этом случае посягает не на два объекта, а на два структурных элемента одного и того же отношения — управленческую деятельность и субъекта этой деятельности [34, с. 13]. Некоторые авторы полагают, что, если преступление посягает на разнородные интересы, лежащие в различных сферах родовых объектов, например по ч. 2 ст. 188 УК РСФСР (ч. 2 ст. 313 УК РФ), необходимо говорить не об основном и дополнительном объектах, а о суммарном непосредственном объекте, состоящем из разнопорядковых общественных отношений [12, с. 4]; либо вообще неправомерно выделять основной и дополнительный объекты преступления, например при разбое (ст. 162 УК РФ), где единый объект включает в себя два равнозначных и взаимообусловленных понятия [13, с. 11].

С этой позицией сложно согласиться, поскольку составы, приведенные в качестве примеров, условно можно разложить на два. Так, состав, предусмотренный ч. 2 ст. 313 УК РФ, состоит из ч. 1 ст. 313 УК РФ (основное преступление) и ст. 111, 112, 115 УК РФ (способ совершения преступления). Но учитывая, что побег с применением насилия является распространенным способом его совершения, законодатель объединил два состава в один (ч. 3 ст. 313 УК РФ). Разбой (ч. 1 ст. 162 УК РФ) также можно условно разложить на составы, предусмотренные ч. 1 ст. 161 УК РФ и ст. 112, 115 УК РФ. В то время как составы преступлений, предусмотренные ст. 295, 296, 317 — 319, 321 УК РФ, аналогичным образом разделить нельзя.

Читайте так же: В апреле на сколько увеличится пенсия

Соответственно, возникает разногласие между положениями ст. 2 Конституции РФ о том, что человек — это высшая ценность, и УК РФ, поскольку, как считает ряд ученых, никакие интересы органов власти и управления не могут быть более ценны, чем жизнь лица, осуществляющего государственное управление или правосудие, в связи с чем предлагается исключить из УК РФ ст. 277, 295, 317 [24, с. 24; 28, с. 8]. Представляется, что для охраны лиц, осуществляющих правосудие и государственное управление, достаточно запретов, сформулированных в п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112 УК РФ, так как санкция, предусмотренная ч. 2 ст. 105 УК РФ, отличается от санкций ст. 295, 317 УК РФ только нижним пределом — 8 лет, а не 12 лет лишения свободы, что вряд ли удержит человека, задумавшего убить лицо, осуществляющее правосудие или предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа. Аналогичные доводы можно привести относительно ст. 296, 318, 319, 321 УК РФ. При этом ст. 115, 116, 119, 128.1 УК РФ следует дополнить квалифицирующим признаком «в отношении лица или его близких в связи с осуществлением им служебной деятельности или выполнением общественного долга» и увеличить размер наказания, что, во-первых, упростит установление интеллектуального критерия умысла. Так, вменяя состав преступления, предусмотренный ст. 317 УК РФ, необходимо установить, сознавал ли виновный, что посягает на общественные отношения в сфере порядка управления, что вряд ли возможно. Проще определить осознание причинения смерти человеку в связи с осуществлением им служебного долга, так как сознанием всегда наиболее полно охватывается ближайшее последствие, в данном случае смерть человека, а уже затем — причинение вреда абстрактным отношениям в сфере правосудия или порядка управления. Во-вторых, исключит конкуренцию норм при квалификации посягательств на лиц в связи с осуществлением ими своей служебной деятельности или выполнением общественного долга.

Кроме того, составы преступлений, предусмотренные ст. 298.1, ч. 1 ст. 318, ст. 319 УК РФ, создают проблемы применения ст. 76 УК РФ. Если основным непосредственным объектом признавать интересы государства в сфере управления, то освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим быть не может [2, с. 43 — 46; 7, с. 35 — 36]. Хотя, как справедливо полагает А.А. Куприянов, основным непосредственным объектом является здоровье представителя власти, так как суды применяют положения ст. 76 УК РФ [18, с. 56 — 58].

В 2009 году на основании ст. 76 УК РФ было прекращено 826 уголовных дел, возбужденных по ст. 318 УК РФ, и 908 дел — по ст. 319 УК РФ [29, с. 51]. При установлении в разделе VII «Преступления против личности» наказания за посягательство на представителя власти или лиц, осуществляющих правосудие, в ст. 76 УК РФ следует запретить освобождать виновного от уголовной ответственности в связи с его примирением с потерпевшим, осуществлявшим служебную деятельность, поскольку виновный посягает не только на человека, но и на интересы государства. Неприкосновенность отдельной личности наиболее эффективно должна обеспечиваться не на законодательном, а на правоприменительном уровне. Выделение в УК РФ специальных норм, предусматривающих наказание за посягательство на человека в связи с его служебной деятельностью, загромождает закон [17, с. 19]. Так, А.В. Шнитенков приводит пример, когда сотруднику ГИБДД, исполняющему свои обязанности, по неосторожности был причинен тяжкий вред здоровью. После передачи ему виновным 30 млн рублей на лечение и компенсацию морального вреда сотрудник в суде заявил, что не имеет претензий к виновному. Это вызвало негодование граждан, поскольку сотрудник в своем лице представляет государство [39, с. 55].

В то же время допустимо примирение с потерпевшими от преступлений, посягающих на общественную безопасность, когда вследствие нарушения определенных правил потерпевшим будет причинен вред здоровью (например, ст. 216, 264 УК РФ) [20, с. 240 — 241].

При этом норму, предусмотренную ст. 277 УК РФ, следует сохранить. Вопрос о систематизации двухобъектных преступлений решается сопоставлением социальной значимости тех общественных отношений и личных интересов, на которые непосредственно воздействует преступление. Если личное благо более ценно, чем общественное, то нет оснований для исключения нормы, предусматривающей наказание за соответствующее посягательство, из системы преступлений против личности, и наоборот [14, с. 139]. Так, убийство государственного или общественного деятеля дестабилизирует политическую ситуацию в отдельных регионах и создает угрозу причинения вреда значительному количеству граждан, посягая тем самым на условия существования общества.

В то же время при нарушении правил безопасности жизнь человека не стоит рассматривать как абсолютную ценность. В связи с чем трудно согласиться с тем, что она должна охраняться в первоочередном порядке, а не попутно, как дополнительный объект, и причинение смерти по неосторожности вследствие нарушения специальных правил следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусматривающих наказание за нарушение определенных правил, и ч. 2 ст. 109 УК РФ, которую необходимо дополнить таким признаком: «. либо вследствие нарушения специальных правил» [17, с. 14 — 19]. Вряд ли с таким предложением можно согласиться, поскольку само по себе нарушение правил безопасности без причинения вреда здоровью или смерти человеку преступлением не является. Нормы, устанавливающие наказание за нарушение определенных правил, повлекшее по неосторожности смерть человека, должны располагаться в различных главах Особенной части УК РФ в зависимости от сферы деятельности человека. Также обоснованным представляется наличие в УК РФ положений, предусмотренных, например, ст. 302, когда воздействие на человека не конкретизировано, и ч. 3 ст. 313, когда применение насилия выступает способом совершения преступления.

Таким образом, признание человека в системе общественных отношений позволит привести положения УК РФ в соответствие Конституции РФ и упростить для правоприменителя применение норм Особенной части УК РФ.

Кроме этого, признание человека основным структурным элементом общественных отношений и условием их существования влияет на квалификацию при совершении преступлений против жизни. Общественные отношения складываются из конкретных единичных социальных связей, образующих в совокупности общественные отношения определенного типа, которые при воздействии на них виновным проявляются в фактических последствиях преступления — изменениях в субъекте отношений (потерпевшем), явлениях материального и нематериального мира. Учитывая, что бессубъектных социальных связей не существует, убийство человека разрушает социальную связь в ее конкретном проявлении.

В связи с изложенным рассмотрим квалификацию воздействия на «отсутствующего» потерпевшего. В отечественном уголовном праве досоветского периода этот вопрос решался следующим образом: «Если объект посягательства не существует физически, то очевидно, что всякая попытка посягнуть на него будет мнимой: она заключает в себе голую злую волю, но не имеет свойств преступного деяния, тем более что в большинстве случаев и само покушение при подобных условиях бывает невозможно, по крайней мере в тех деяниях, которые предполагают непосредственное воздействие субъекта на объект» [32, с. 321].

Такой подход был обусловлен тем, что под отношениями как непосредственным объектом преступления в уголовном праве досоветского периода понимались не абстрактные, типизированные устойчивые, а конкретные связи между определенными субъектами. Так, В.Д. Спасович утверждал: право и обязанность предполагают всегда отношения между двумя лицами, значит, и преступление должно содержать в себе посягательство на известные общественные отношения [30, с. 84]. По мнению В.С. Прохорова, в данном случае речь идет об отношениях между купцом и покупателем, содержание которых «. далеко от марксистско-ленинского понимания природы общественных отношений, главное в котором заключается в том, что в мнимом хаосе бесчисленных действий людей, в бесконечно возникающих и распадающихся связях и отношениях была выявлена система, объективная форма, в которой отливаются человеческие действия и интегрируют общество в целостную систему» [27, с. 35].

Понимание в теории отечественного уголовного права досоветского периода общественных отношений как отношений между конкретными субъектами влияло на квалификацию при посягательстве на отсутствующего потерпевшего. Так, нанесение удара ножом трупу квалифицировалось не как покушение на убийство, а как обнаружение умысла, поскольку нельзя наказывать человека за оскорбление несуществующего лица. В противном случае речь идет о привлечении к ответственности за обнаружение умысла [31, с. 240 — 243]. В комментарии к ст. 9 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 года (далее — Уложение 1885 года) указывалось, что посягательство, направленное на мнимый объект или такой, который не мог быть предметом преступления, не подлежит уголовному преследованию. Отсутствие предмета преступления только тогда освобождало лицо от уголовного преследования, когда он не существовал в действительности или был безусловно негодный, т.е. не имел тех свойств и качеств, лишение которых было целью действий. Однако случайное отсутствие той вещи, на которую было направлено действие, не лишает его преступного характера. Поэтому взлом замка в риге с целью кражи находящегося там хлеба, которого на момент проникновения не было, квалифицировался как покушение на кражу со взломом [36, с. 20 — 21]. В ст. 47 Уголовного уложения 1903 года отмечалось: «Не почитается преступным деяние, направленное на предмет, не существующий или очевидно негодный для учинения того рода преступного деяния, которое замышлено». Несуществующими признавались предметы, отсутствующие не только физически, но и юридически, т.е. не имевшие тех свойств или качеств, против юридической охраны которых было направлено действие. Соответственно, не признавалось преступлением покушение на убийство лица, находящегося в это время в другом городе. Но выстрел в комнату, не приведший к смерти человека только потому, что жертва стояла в стороне, являлся наказуемым покушением [35, с. 90 — 92].

В советский период и в настоящее время посягательство на отсутствующего потерпевшего, например выстрел в труп, считалось и считается преступным покушением на негодный объект, так как, хотя убить труп невозможно, такие действия признаются общественно опасными, поскольку последствия не наступили по не зависящим от лица причинам и, будь на месте трупа живой человек, он мог быть убит [5, с. 49; 16, с. 46]. На основе этих положений и применяется уголовный закон. Так, Г. в процессе ссоры убил П. ударом молотка. Вскоре в вагончик, где лежал труп П., зашел С. и, увидев лежащего на кровати П., испытывая к нему неприязненные чувства, ударил его топором по голове. С. был осужден по ст. 15 и ч. 1 ст. 103 УК РСФСР (ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ) [19, с. 134]. Хотя в теории отмечают, что уголовный закон, охраняя общественные отношения, тем самым охраняет «реальные» личности, из действий которых и складываются общественные отношения, и деяния, не затрагивающие интересы людей, не являются преступлениями [11, с. 29; 25, с. 10]. Следовательно, если основным элементом социальной связи выступает субъект отношений, то при его отсутствии социальной связи в реальности нет, соответственно, нет и непосредственного объекта преступления.

Опрос следователей Следственного комитета при прокуратуре РФ и Министерства внутренних дел РФ показал, что на вопрос, является ли общественно опасным выстрел в труп, если субъект полагал, что стреляет в живого человека с целью его убийства, положительно ответили 88% опрошенных. На вопрос, кому в этом случае причинен вред и в чем выражается общественная опасность выстрела в труп, две трети опрошенных затруднились ответить. Остальные указали, что вред причиняется общественным отношениям и опасность таких действий выражается в том, что субъект в последующем может совершить убийство. Представляется, что квалификация выстрела в труп как покушения на убийство основывается на понимании непосредственного объекта как типизированных устойчивых связей, что приводит к необоснованному применению норм уголовного права, что недопустимо.

Лицо, посягающее на мертвого человека, можно привлечь к уголовной ответственности за приготовление к убийству (ч. 1 ст. 30 и ст. 105 УК РФ), только если будет доказано, что оно приискивало, изготовляло или приспосабливало для совершения убийства средства или орудия преступления (например, оружие), приискивало соучастников либо умышленно создавало иные условия для совершения убийства до наступления смерти потерпевшего. Также его можно привлечь к ответственности за фактически совершенное деяние, например за незаконное приобретение огнестрельного оружия (ст. 222 УК РФ) [1, с. 104]. Представляется, что в ст. 30 УК РФ следует указать, что не является преступлением посягательство на отсутствующего потерпевшего. Понимание непосредственного объекта преступления как социальной связи между участниками общественных отношений обеспечит неприкосновенность личности от необоснованного привлечения к уголовной ответственности.

Читайте так же: Работа ювенальных судов

Вместе с тем уголовный закон охраняет жизнь не конкретного человека, а всех граждан, т.е. социальная связь как непосредственный объект носит обобщенный характер, абстрагируясь от свойств конкретной личности как ее основного элемента, что не всегда учитывается при квалификации отклонения действия. Так, К-ов и О. из хулиганских побуждений избивали К., который, вырвавшись от них, прибежал домой, зарядил ружье, выбежал на улицу и произвел выстрел в убегавших в сторону оврага К-ова и О. Выстрел причинил смерть Ш., которая поднималась в это время по склону оврага навстречу убегавшим. Действия К. были квалифицированы по ст. 15, 104 и 106 УК РСФСР (ч. 3 ст. 30 и ст. 107, 109 УК РФ). В другом случае П., поссорившись с С. на кухне коммунальной квартиры, кинула в С. чайник. С. увернулась, и чайник попал в голову ее дочери. Поскольку П. действовала с неопределенным умыслом, то в соответствии с правилом квалификации при отклонении действия ее деяние было квалифицированно по ч. 1 ст. 118 УК РФ [8, с. 17 — 20]. Представляется, что такое решение основано на правилах квалификации при отклонении действия, выработанных еще в теории дореволюционного права, когда непосредственным объектом на уровне правоприменителя признавались не общественные отношения, а конкретный человек [4, с. 435; 37, с. 16].

В середине XX века в теории рассматривали следующий пример. Т. и Л. решили умертвить К. и пригласили его в пивную, где подсыпали ему в кружку с пивом яд, и ушли, сославшись на дела. К., заподозрив неладное, также ушел, не став пить пиво, оставив его на столе, и его выпил посетитель пивной Д. По мнению Н.Д. Дурманова, действия Т. и Л. следует квалифицировать как покушение на умышленное убийство и убийство по неосторожности [10, с. 164]. Более обоснованной представляется квалификация таких действий как убийства, поскольку уголовное право охраняет жизнь всех граждан [33, с. 120]. Следовательно, если под объектом преступления понимать обезличенные социальные связи как первичную ячейку общественных отношений определенного типа, то в приведенных примерах действия виновных следует квалифицировать как убийство и умышленное причинение вреда здоровью, а если как конкретизированные социальные связи, по совокупности — покушение на умышленное преступление и совершение преступления по неосторожности.

В зависимости от того, что следует понимать под непосредственным объектом преступления — типизированные устойчивые связи или обезличенную социальную связь между конкретными субъектами как первичный элемент общественных отношений, — находится и квалификация причинения вреда при ошибке в развитии причинной связи, когда виновный совершает действия, которые, по его мнению, привели к смерти потерпевшего, и с целью скрыть убийство сбрасывает его тело в воду, но смерть потерпевшего наступает от попадания воды в легкие, поскольку при сбрасывании его в воду он был жив. А.В. Наумов такие действия предлагает квалифицировать как покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности [21, с. 240 — 241]. Судебная практика по этому вопросу неоднозначна, действия виновного в одних случаях квалифицируют по совокупности преступлений как покушение на умышленное преступление и причинение смерти по неосторожности, а в других — как убийство [3, с. 149]. Представляется, что в данном случае следует исходить из того, что социальные связи между субъектами как непосредственный объект преступления обезличены, не персонифицированы, и поэтому действия виновного следует квалифицировать как оконченное преступление, руководствуясь направленностью умысла виновного [3, с. 152 — 153]. Объект преступления целесообразно рассматривать абстрактно, в целом, а не через принадлежность кому-либо конкретно, и при ошибке в личности потерпевшего учитывать направленность умысла и факт его реализации. Ошибку в личности потерпевшего при таком понимании объекта следует квалифицировать как оконченное преступление [9, с. 33].

Однако если социальные свойства потерпевшего указывают на дополнительный объект убийства, которому при совершении преступления вред причинен не был, действия виновного целесообразно квалифицировать как покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах. Так, Т. был осужден по ст. 106 УК РСФСР (ст. 109 УК РФ), ст. 15 и п. «в» ст. 102 УК РСФСР (ч. 3 ст. 30 и п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ) за то, что с целью мести за выполнение Саковской общественного долга подошел к ее дому и, заметив в окне очертания человека, полагая, что это Саковская, произвел прицельный выстрел, которым был убит Саковский. Однако вышестоящий суд отменил приговор, указав, что жизнь Саковского, как и Саковской, является юридически равноценным объектом преступления [6, с. 11 — 12]. По мнению А.Н. Попова, указанные действия следует квалифицировать по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ [26, с. 165]. Думается, что действия виновного правомерно квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку виновный стремился причинить вред не только человеку, а и отношениям в сфере управления, которые не подверглись воздействию по независящим от виновного обстоятельствам. При этом в соответствии с положениями ст. 66 УК РФ верхний предел наказания будет составлять 15 лет, как и при оконченном «простом» убийстве. Представляется, что для решения обозначенной проблемы следует использовать опыт Уложения 1885 года, где согласно ст. 1456 «кто, имея намерение нанести кому-либо смерть, вместо того лица по ошибке или иному случаю лишит жизни другого, тот подвергается тому же самому наказанию, которому он должен подвергнуться, если бы умертвил того, на жизнь кого имел умысел». Например, лицо, задумавшее убить отца, но убившее по ошибке другого человека, наказывалось как отцеубийца. Но это положение не распространялось на другие преступления при ошибке в объекте [36, с. 21, 289], когда действия виновного следовало квалифицировать не по наступившим последствиям, а по направленности умысла. Учитывая, что человек — это основной элемент социальной связи, данное положение, возможно, следует закрепить в УК РФ.

Таким образом, вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы. Признание объектом преступления человека в системе общественных отношений позволит привести положения УК РФ в соответствие Конституции РФ, обосновать применение уголовного закона при причинении вреда в состоянии необходимой обороны, причинении вреда по просьбе потерпевшего и упростить для правоприменителя применение положений Особенной части УК РФ. Признание непосредственным объектом преступления обезличенной социальной связи между субъектами отношений как их первичного элемента позволит обосновать непреступность воздействия на труп человека, квалифицировать как оконченное преступление воздействие на человека при отклонении действия и ошибке в развитии причинной связи.

Список литературы

1. Андреева Л.А., Константинов П.Ю. Влияние жестокости преступного поведения на уголовную ответственность. СПб., 2002. С. 104.
2. Анисимов А.П. Прекращение уголовных дел в связи с примирением сторон // Законность. 2009. N 10. С. 43 — 46.
3. Безрукова Т.И. Проблема квалификации деяния, совершенного в условиях фактической ошибки // Российский юридический журнал. 2007. N 3. С. 149 — 153.
4. Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная части. К.-Пб.-Харьков, 1903. С. 435.
5. Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 2000. С. 49.
6. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1973. N 11. С. 11 — 12.
7. Гарбатович Д. Освобождение лица от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим // Уголовное право. 2014. N 2. С. 31 — 36.
8. Гонтарь И. Отклонение действия и ошибка в причинной связи в уголовном праве // Уголовное право. 2009. N 4. С. 17 — 20.
9. Дрожжина Е. Объект преступления и его влияние на квалификацию преступления // Уголовное право. 2015. N 3. С. 30 — 34.
10. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955. С. 164.
11. Загородников Н.И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М., 1963. С. 29.
12. Замосковцев П.В. О многообъектности преступных посягательств // Проблемы борьбы с преступностью: Сб. науч. трудов. Омск, 1978. С. 4.
13. Землюков С.В. Классификация объектов и последствий преступлений // Актуальные проблемы теории борьбы с преступностью и правоприменительной практики: Межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 3. Красноярск, 2000. С. 11.
14. Исмагилов И.А., Осипов П.П. О системе уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за посягательства на личные интересы граждан // Вестник ЛГУ. 1971. N 23. С. 139.
15. Карпушин В.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1974. С. 76.
16. Кириченко В.Ф. Значение ошибки по советскому уголовному праву. М., 1952. С. 46.
17. Корякина Е.А. Жизнь человека как объект уголовно-правовой охраны: Автореф. дис. . к. ю. н. Екатеринбург, 2011. С. 14 — 19.
18. Куприянов А.А. Освобождение от ответственности за примирением с потерпевшим по ч. 1 ст. 318 УК РФ // Уголовный процесс. 2008. N 4. С. 56 — 58.
19. Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Объективная сторона преступления. СПб., 2004. С. 134.
20. Мирошниченко Н.В. Теоретические основы уголовной ответственности за преступления, связанные с нарушением профессиональных функций. М., 2014. С. 240 — 241.
21. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. М., 1996. С. 147, 240 — 241.
22. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М., 1960. С. 50.
23. Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М., 2001. С. 45 — 63.
24. Нуркаева Т.Н. Личные (гражданские) права и свободы человека и их охрана уголовно-правовыми средствами (Вопросы теории и практики): Автореф. дис. . д. ю. н. Н. Новгород, 2002. С. 24.
25. Побегайло Э.Ф. Умышленные убийства и борьба с ними. Воронеж, 1965. С. 10.
26. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб., 2003. С. 165.
27. Прохоров В.С. Преступление и ответственность. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. С. 35.
28. Разгильдиев Б.Т. Уголовно-правовая охрана жизни и здоровья человека и ее оптимизация // Уголовно-правовая охрана личности и ее оптимизация: Научно-практическая конференция, посвященная памяти А.Н. Красикова (20 — 21 марта 2003 г.) / Под ред. Б.Т. Разгильдиева. Саратов, 2003.
29. Сидоренко Э. Условия освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим // Уголовное право. 2011. N 3. С. 49 — 57.
30. Спасович В. Учебник уголовного права. Т. I. СПб., 1863. С. 84.
31. Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому уголовному праву. СПб., 1873. С. 240 — 243.
32. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. В 2 т. Т. 1. М., 1994.
33. Тишкевич Н.С. Приготовление и покушение по советскому уголовному праву (понятие и наказуемость). М., 1958. С. 120, 321.
34. Ткаченко В.С. Уголовно-правовая охрана личности сотрудников правоохранительных органов, обеспечивающих общественный порядок и общественную безопасность: Автореф. дис. . к. ю. н. М., 1998. С. 13.
35. Уголовное уложение 1903 года. СПб., 1904. С. 90 — 91.
36. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. Издано Н.С. Таганцевым. СПб., 1912. С. 20 — 21, 289.
37. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные / Под ред. и с предисл. А.А. Жижиленко. Пг., 1916. С. 16.
38. Шарапов Р.Д. Физическое насилие в уголовном праве. СПб., 2001. С. 164 — 165.
39. Шнитенков А.В. Примирение с потерпевшим как основание освобождения от уголовной ответственности: проблемы законодательства и судебной практики // Российская юстиция. 2014. N 11. С. 54 — 55.

xn—-7sbbaj7auwnffhk.xn--p1ai